– Я против того, чтобы кто-либо из вас спускался в лабиринт, – продолжал он. – Любой из полукровок. Но если это так уж необходимо, то я хотел бы кое о чем тебя предупредить. Лабиринт создан для того, чтобы заманить поглубже в свои недра и не выпустить. Он обладает способностью отвлекать и дурачить и тем опасен для полукровок. Ведь мы действительно склонны легко забывать о главном.

– Вы там бывали?

– Когда-то бывал, – произнес он резко, почти оборвав меня. – Очень давно. Я там чуть жизни не лишился. И далеко не всем еще так повезло, как мне.

Квинтус сжал мое плечо.

– Перси, имей в виду, ты не должен забывать о самом важном. Ты обязан приказать себе не отвлекаться. Только в этом случае тебе, может быть, удастся отыскать правильную дорогу. И еще одно. Мне хотелось бы подарить тебе кое-что.

С этими словами он протянул мне коротенькую серебряную трубочку. Я взял ее в руки и вздрогнул, она показалась мне такой ледяной, что я чуть не выронил ее на землю.

– Что это? – спросил я. – Свисток?

– Свисток для домашней собаки, – кивнул Квинтус. – Я пользуюсь им, чтобы подзывать Миссис О’Лири.

– Хм. Спасибо, конечно, вам, но…

– Думаешь, в лабиринте он не сработает? Не могу сказать, что абсолютно уверен, но, думаю, все-таки сработает. Миссис О’Лири, как ты знаешь, порождение ада, и она обязательно явится на твой зов, не важно, как бы далеко она ни находилась за секунду до этого. Мне будет легче, если я буду знать, что он у тебя есть. Если тебе понадобится помощь, воспользуйся им. Только будь осторожен. Этот свисток изготовлен из стигийского льда.

– Из чего?

– Изо льда реки Стикс. Выковать его было задачей чертовски сложной, к тому же и работа тут тонкая. Растаять он не может, но стоит тебе в него разок дунуть, как он тотчас расколется на мелкие кусочки. Сам понимаешь, что это значит. Им можно воспользоваться лишь однажды.

Мне пришла в голову мысль о Луке, моем заклятом враге. Как раз накануне того дня, когда я отправлялся в свой первый поиск, он тоже преподнес мне подарок – волшебные туфли. И оказалось, сделаны они были таким образом, что вели прямиком к смерти. Но Квинтус казался сейчас таким добрым, таким искренне озабоченным… К тому же Миссис О’Лири была явно привязана к своему хозяину, а это кое-что да значит.

Как раз в эту минуту она приволокла игрушечный щит, уронила его, весь обслюнявленный, мне на ноги, а сама принялась вдохновенно лаять.

Когда я поймал себя на том, что не доверяю этому человеку, мне даже стало стыдно. Но ведь когда-то я доверял и Луке.

– Спасибо большое, – поблагодарил я Квинтуса, сунул ледяной свисток в карман и мысленно пообещал себе никогда им не пользоваться.

Потом я отправился разыскивать Аннабет.

За те три лета, что я провел в лагере, мне ни разу не приходилось бывать в домике детей Афины.

Это было серебристого цвета, строгое здание, с затянутыми белоснежными занавесками окнами и вырезанной над дверным проемом маской совы. Ее круглые глаза из оникса, казалось, следили за мной, когда я подходил к шатру.

– Эй, есть тут кто? – спросил я, осторожно заглядывая внутрь.

Никто не отозвался. Я сделал еще шаг, и дыхание у меня перехватило. Это место явно было предназначено для смышленых ребятишек. Все койки оказались сдвинутыми к одной стене, как будто отдых и сон имели для здешних обитателей второстепенное значение. Почти все пространство комнаты заполняли рабочие верстаки, какие-то станки, инструменты и оружие. Задняя же часть помещения предназначалась для книг, здесь громоздились целые ворохи старинных свитков, связки книг в потертых переплетах, кучи папок с бумагами. Я увидел даже огромный чертежный кульман, на доске которого были разложены линейки, транспортиры, стояло несколько трехмерных макетов зданий. Огромными старыми военными картами эти ребята оклеили потолок, а полный набор доспехов повесили рядом с окном, и сейчас солнце играло на их блестящей поверхности.

Аннабет стояла в заднем конце комнаты и рылась в старых пергаментах.

– Тук, тук, – дурашливым голосом сказал я.

Она вздрогнула и испуганно обернулась.

– Ой! А, Перси, привет. Не слышала, как ты вошел.

– Все нормально?

Аннабет продолжала хмуро разглядывать свиток, который держала в руках.

– Понимаешь, пытаюсь кое-что сообразить. Лабиринт, созданный Дедалом, был огромен. Но ни одна из историй, рассказанных о нем, не сходится с другими. Карты, описывающие его, ведут из ниоткуда в никуда.

Я вспомнил слова Квинтуса, сказанные мне всего минуту назад, о способности лабиринта рассеивать внимание, и подумал, что то, о чем говорит Аннабет, и есть эта самая особенность лабиринта.

– Разберемся, – бодро пообещал я.

Аннабет выглядела ужасно: волосы растрепались и как спутанная завеса висели по сторонам ее лица, серые глаза казались почти черными.

– С семи лет я мечтала провести самостоятельный поиск, – пробормотала она почти про себя.

– Имей в виду, что ты нацелилась на грандиозную задачку.

Она бросила на меня благодарный взгляд и тут же снова вернулась к книгам и свиткам, снятым ею с полок.

– Мне и самой тревожно, Перси. Может, мне не следовало вовлекать тебя в это дело? Как и Тайсона с Гроувером?

– Эй, ты чего? Мы ж твои друзья. Как мы могли оставить тебя одну?

– Но… – Внезапно она замолчала.

– Чего ты? – спросил я. – Тревожишься из-за предсказания?

– Я уверена, что оно благоприятное. – Голос ее прозвучал как-то жалобно.

– Какая там была последняя строчка?

То, что вдруг сделала Аннабет, меня по-настоящему удивило. Она смахнула с глаз слезы и протянула ко мне руки. Что мне было делать? Я шагнул к ней и обнял за плечи. В животе у меня что-то завертелось, будто я наглотался бабочек.

– Все будет… будет нормально, – сказал я и потрепал ее по спине.

Мне вдруг стало до невозможности хорошо. Даже показалось, что я смог бы прочесть самые маленькие буковки во всех этих книжках. Аннабет продолжала вздрагивать. Волосы ее пахли как лимонное мыло.

– Хирон, может, и был прав, когда сказал, что я нарушаю правила, – шепотом говорила она, – но я просто не знаю, как быть. Мне нужны вы трое. И я почти уверена, что поступила правильно.

– Не думай ты об этом. – Мне так хотелось ее успокоить! – У нас и раньше бывали проблемы, но мы же как-то справлялись с ними.

– Тогда было другое дело. Я не хочу, чтобы с вами случилось что-нибудь плохое… ни с кем из вас.

Позади вдруг раздался чей-то кашель, я оглянулся и увидел Малколма, одного из братьев Аннабет. От смущения он стал красным как помидор и, увидев, что я оглянулся, торопливо забормотал:

– Гм, я извиняюсь. Там урок по стрельбе из лука, и Хирон велел мне разыскать тебя, Аннабет.

Я отошел от Аннабет и глупо промямлил:

– Мы тут разные карты рассматриваем.

– Отлично, – пожал плечами Малколм.

– Передай Хирону, что я уже иду, – попросила Аннабет, и он быстро вышел.

– Ты иди пока один, Перси. – Она стала вытирать с глаз следы слез. – Мне нужно привести себя в порядок.

Я кивнул, чувствуя себя более смущенным, чем когда-либо в жизни. Мне хотелось сбежать отсюда как можно скорей, но что-то удерживало меня.

– Послушай, Аннабет, – снова начал я. – Я хочу кое-что спросить о том, что предсказал тебе оракул. Помнишь строчку, где говорится «с героя последним дыханьем»?

– Тебе интересно, кто этот герой? Понятия не имею.

– Нет, не это. Я подумал, что обычно последняя строчка рифмуется с предыдущей. Там, случайно, не было слова «умираньем»?

– Перси, тебе вправду пора. – Аннабет опустила глаза. – Ступай, надо готовиться к поиску. Мы… мы увидимся завтра утром.

Я оставил ее в одиночестве, разглядывающей карты, которые вели из ниоткуда в никуда, и ушел. Но тревожное чувство, что кому-то из нас не вернуться из этого поиска живым, не оставляло меня.

Глава пятая

Нико заказывает «Хэппи Мил» для мертвецов

[6]